Мыят, тудат иктапыр умшаш вӱдым подылшо гай шинчышна. И я, и он некоторое время сидели, будто набрав в рот воды.
Ала кенеташте мыйым ыш пале, ала ушыжо Эльзан аяран шомакше деч айнен шуын огыл – [Нестер Иванович] иктапыр йӱшӧ еҥ гай нимом умылыде ӱмбакем тӱткын ончыш. Может, не узнал меня сразу, может, голова ещё от злых слов Эльзы не отошла – [Нестер Иванович] некоторое время, как пьяный, ничего не соображая, пристально смотрел на меня.
Шкет-шкет, тӱшканат, ешан ешыж дене, шукыжым шошым кайык гай мужырын-мужырын рвезе-ӱдыр-влак, кечаш пашаштым пытарымеке, тыште жапым эртарат. По одному и вместе, семьями, а больше, как весенние птицы, парами молодые, завершив дневную работу, проводят время здесь.
Муноптем гай июлем ятыр йогыш, велын пытыш пеледыш лышташ. Долго шёл град величиной с яичный желток, опали лепестки цветков.
Ыраш тӧчен, [Марина] йолжо дене тава, кӧгӧрчен чапа гай йошкарген, кылмен тӱҥшӧ кидшым шокшо шӱлыш дене ырыкташ тӧча. Стараясь согреться, [Марина] топает ногами, старается согреть покрасневшие, как лапы голубя, и онемевшие от холода руки своим горячим дыханием.
Пагул ден ӱдыр пӧртыш пурен ышт шу – ваштарешышт тӱрлеман тувыран, кумда плис йолашан шуар гай кӱжгӧ да кӱчык еҥ лектын шогале. Пагул и девушка не успели войти в дом – навстречу вышел, толстый, как копна, невысокий человек в вышитой рубашке, в широких плисовых штанах.
Умбалныже [Костин] чыпта мешак дене ургымо канде мыжер, кӱр гай шаровар. На нем [на Кости] синий кафтан, сшитый из мешковины, шаровары как из лубка.
Омса деран шогалын, [Пагул] ала-мом шоналта, вара пор гай чурийжым погынымаш велке савыралын, кӧргӧ йӱк дене пыкше пелешта: – Чеверын, йолташ-влак!.. Остановившись у двери, [Пагул] о чём-то задумался, потом, повернув в сторону собрания бледное, как мел, лицо, глухо с трудом сказал: – Прощайте, товарищи!..
– Ит ойгыро, Лыривон Кузьма гай йорло-влак амалым шке муыт. огыт му гынат, шонымыштым ыштен шуктат. – Не горюй, бедняки, вроде Лыривон Кузьмы, причину сами найдут, даже если и не найдут, задуманное своё выполнят.
Илышем керышталтше кандыра гай незер ыле гынат, куанаш жапым муам ыле. Жизнь моя была бедная, как крученая верёвка, но для веселья находил время.
Кулак-влак тоже нерен киен огытыл. Япар Павыл гай яришкамат монден огытыл. Кернак, Япарын ниможат уке: пӧртшат, имньыжат, ешыжат. Кулаки тоже не дремали. Не забыли и такого нищего, как Павел Япар Действительно, у Япара ничего нет: ни дома, ни лошади, ни семьи.
Кече шинчеш, кас кече велысе кавадӱр вӱр гай йошкарга, пушеҥге вуйым чеверта. Солнце садится, горизонт на западе краснеет, словно кровь, краснеют верхушки деревьев.
Пӧтыр вӱр чӱчалтыш гай чеверген кая, вуйжо ыра. Пётр сильно краснеет, в голову ударяет жар.
Марина чот вожыльо, маке гай чевергыш, шӱргывылышыжлан тул гай шокшын чучын колтыш. Марине стало очень стыдно, покраснела, как мак, лицо обожгло будто огнём.
Чевер чурийвылыш дене тыге чаткан чиен шогалмыжлан кӧра моло пайрем калык коклаште Марина посна шинчашке перна: сур пӧрткайык коклашке пурышо чевер оҥан ӧрш гай коеш. С таким румяным лицом и в такой аккуратной одежде Марина особенно бросается в глаза среди остального праздничного народа: выглядит как красногрудый снегирь среди серых воробьев.
Эр кече лектеш сандал маке вуй гай койын. Утреннее солнце встаёт, как головка красного мака.
Ӱдыр-влак, канышым шинчыде, кудырген шогалше куэ гай лӱҥгат да лӱҥгат, я кӱчык такмакым, я угыч кужу семым луктыт, у деч у лудыш муро-влакым шергылтарат. Девушки, не зная отдыха, как кудрявые берёзы, качаются, то поют короткие частушки, то снова выводят протяжную мелодию, звонко поют всё новые и новые частушки.
Тиде лопка олык покшечын ший кудыр гай кадыргылын, – эҥер вӱд чурийончымо гай йылгыжеш, мотор кеҥеж пӱртӱсым каласен моштыдымын сӧрастара. Петляя, как серебристая лента, по этим широким лугам, – вода сверкает, словно зеркало, несказанно украшает прекрасную летнюю природу.
Олаште йырваш шӱдыр гай электричестве чылгыжеш. В городе кругом, как звёзды, сверкает электричество.
Шоҥго марийын вуй покшелныже чара электроволгыдышто ӱян салма пундаш гай чылгыжеш. У пожилого мужчины от электричества лысина на голове блестит, как дно сковороды, намазанное маслом.
Окси 18-19 ияш изирак капан, тылзе гай йыргешке чевер чуриян мотор ӱдыр. Окси лет 18-19, небольшого роста, румяная, круглолицая, как луна, красивая девушка.
[Марина] ачаж гаяк кугурак йытыра кап-кылан, аваж гай ош йыргешке чуриян, шара шинчан ӱдыр. [Марина] высокая, стройная, как отец, с белым, круглым лицом, как у матери, сероглазая девушка.
Кужакарак вияш нерже да шӱдырла йӱлышӧ шинчаже, олма гай тыртыш чурийже Очилан веле огыл, уло калыкын шинчашкыже перна. Прямой длинный нос и горящие, как звёзды, глаза, круглое, как яблоко, лицо не только Очий, но всем бросается в глаза.
Тиде жапыште коҥга лукышто шинчыше Синопон курш гай мӱшкыржым пеҥыжыктен кечкыжеш: «Авий, няням». В это время сидящий у печки Синопон, натужившись вздутым животом, хнычет: «Мама, кушать».
Прола-прола да, ала-могай арверым налын, корштышо пӱй вожышкак вишкыдым шыжыкта да туге лачештара – тыглай вӱдат шӱмыш вошт керме име гай витара. Просверлив, берёт какой-то предмет и в корень больного зуба брызгает жидкость, да так – и простая вода, словно воткнутая до самого сердца игла, донимает.
Маска гай [председатель] патыр гынат, чӱчалтыш нарат ом лӱд. Хотя [председатель] силен, как медведь, ни капельки не побоюсь.
Каваште вӱдтолкын гай лудо-лавыра пыл теҥызла, мучашдымын иктешланен. На небе бесконечно, как море, скопились, словно волны, серо-грязные облака.
Весыже пулдыр омсам неле оптыш гай кадыр сура дене тӱкыла. А иной запирает двери сеней кривым тяжёлым замком.
Изи тумо угыч шочшо гай тырла, кыдыр-кадыр вуйжо койын вийна. Маленький дуб поднимается, будто вырос заново, его кривая верхушка на глазах выпрямляется.
Тудо [Элнет] марий ӱдырамаш-влакын ош шовыр урвалтешышт кучымо прошма гай кыдыр-кудыр кышам коден, пич чодыра кокла дене кугу Юл вӱдыш вашка. Она [река Илеть] словно украшения на подоле платья мариек, оставляя извилистые следы, спешит среди дремучего леса к Волге.
Вот кандыра гай вияш, шукш кыша гай кадыр-кудыр корно. Вот прямая, как верёвка, извивающаяся, как следы червяка, дорога.
Шинчам йымыктен волгалтше луман пасу гочын пытартыш теле корно шыҥшале поч гай кадыргылеш. Через снежное поле, слепя глаза, извивается, как хвост ящерицы, последняя зимняя дорога.
Тудо [шем ожо] модеш, кудывечыш пурен шогалмеке, вуйым кӱшкӧ нӧлталын, йытыр шӱйжым пӱгӧ гай кадырта да тавен шога. Он [вороной жеребец] играет, войдя во двор, высоко подняв голову, стройную шею изгибает дугой и бьёт копытами.
«Ой-ой-ой, калтак!.. Ватемын вуйжо йӧршеш пӧръеҥ вуй гай коеш!» – шоналтышым. «Ох-ох-ох, беда!.. Голова у жены моей выглядит совсем как мужская!» – подумал я.
О сайте
Инструкция