– Мо лийынат, Унавий, молан тый шӱлыкан улат? – туйо кийыше еҥ дене кутырымо гай пелештен, Сергей тудын кӱдыньжӧ шинчеш. – Что с тобой, Унавий, почему ты грустная? – разговаривая словно с больным человеком, Сергей садится возле неё.
Чынжымак, омса комдык почылтешат, пайрем калык варсеҥге гай чогиен, южыжо мурен пура. И действительно, настежь открывается дверь, праздничный народ заходит в дом, щебечут, как ласточки, некоторые поют.
Тушто [Савак велыште] Морко ден Йошкар-Ола вел гай кугу чодыра уке гынат, кушко от ончал – чодыра. Хотя там [в стороне Савак] нет больших лесов, как в Моркинской и Йошкар-Олинской стороне, но куда ни посмотришь – леса.
Тумер шеҥгелне Элнет чодыра гай сылне куэр кушкеш. Йӱле чоҥга гыч волымо годым ончет гын, оралте леведышат ок кой: кугу отыш толын пурымет гай веле чучеш. За дубняком, словно Илетский лес, растёт прекрасный березняк. Когда спускаешься с горелого бугра, не видны даже крыши домов: кажется, что вошёл в большую рощу.
Эти слова выступают в качестве синонимов в выражениях, которые употр. для обозначения сильного испуга, крика, плача: чон лекшаш гай лӱдаш (кычкыраш, шорташ) «очень сильно испугаться (кричать, плакать)», ӧрт лекшаш гай лӱдаш (кычкыраш) «очень сильно испугаться (кричать)».Ошкылмына годым ушем ялт пӧртыльӧ, тунам шкетын чон лекшаш гай лӱдын шинчылтмем шоналтышымат, воштылтыш веле толеш. По дороге совсем пришёл в себя, вспомнил, как тогда один сидел ни жив ни мёртв, и даже смех разбирает.
Ожнат тудо [Пӧтырын аваже] йӧсланаш пеш тале ыле, кызытше ӧрт лекшаш гай лийын дыр. И раньше она [мать Петра] очень сильно страдала, теперь, наверное, ещё больше мучается.
Сергей иза кулак-влаклан чот пиже, нунышт кӱзӧ гай сырен коштыт. Брат Сергей за кулаков взялся очень крепко, они же очень сильно разозлились.
Алгаеват мундыра гай писе помврачым ончен воштылеш. Алгаева смотрит на шустрого, как колобок, врача и смеётся.
Шкет илыме годым уш-акыл ия гай тале лиеш. Когда живёшь в одиночестве, разум становится более быстрым.
Сакарын вынер гай ошемше чурийжым ончен, тул йыр шинчыше йолташышт шыпланат. Глядя на белое, как полотно, лицо Сакара, друзья его, сидевшие вокруг костра, умолкают.
Чурийвылышыже [Сергейын] кечеш кӱн, чеверген, ӧрышыжӧ кӱляш гай ошемын. Лицо [Сергея] загорело на солнце, покраснело, усы побелели.
Оласе урем-влак иктӧр, пор гай ош пырдыжан, чуяка йошкарге черепице леведышан улыт. Городские улицы ровные, с белыми, как мел, стенами, с крышами из продолговатой красной черепицы.
Кужу перерыв годым пурлын колташышт [Овоп] лӱмын ушкал йылме гай чуяка мелна-влакым шындыл луктын. Чтобы во время большого перерыва перекусить, [Овоп] специально испекла продолговатые, как коровий язык, оладьи.
Пайрем калык шӱвыр почеш мардеж дене тарваныше кожер гай лӱҥгаш тӱҥалеш, шӱвыр почеш куш тат, мурат, ӱдырамаш пусакыште вате-влак лоҥыт веле чӱчкат – пайрем чот тарваныш. Праздничный народ под звук волынки начинает качаться, словно лес от ветра. Под мелодию волынки пляшут, поют, а в углу женщины качаются – праздник по-настоящему начался.
Савак марийын чодыраже чапле, завод тӱньык гай кӱкшӧ, кыне гай чӱчкыдӧ. У марийцев Савака лес добротный, высокий, как заводские трубы, густой, как конопля.
Кухньышко ушдымо гай куржын пурышымат, чуч гына йоҥлен шым кай. В кухню вбежал сломя голову, чуть не упал в обморок.
Кунам йырнык коштан ӱмбакем нӧлта кидым, – чонан еҥын коваштым кушкедме гай тиде Когда гадость руку на меня поднимает, как будто кожу сдирает с живого человека.
Оҥай, нигунам умшаш налдыме саскам [Мариналан] ужмыж гай чучеш: шушо, йыгыжге гынат, тамжым палымак шуэш. Кажется, что [Марина] видит ягоды, интересные, которые никогда не брала в рот, хотя и зрелые, а противные, но хочется попробовать на вкус.
Кенета [Васлий Миклай] йошкарген кайыш, шӱргыжӧ пудештшашла койо, варажым тӱсшӧ шапалгыш, подпундаш гай какаргыш. Вдруг [Микдай Васлий] покраснел, лицо словно готово лопнуть, потом побледнел, сильно посинел.
– Каен ынышт колто! – кычкырал пелешта Ана, шкеже тӱс гыч возын: шортын колтышаш гай коеш. – Не ушли бы! громко сказала Ана, сама побледнела: вот-вот заплачет.
Завхоз кенета тӱс каен шогале, верже гыч тарваненат, ваштареш шомакым пелештенат ок керт – пондо дене перыме гай лийын. Вдруг завхоз, побледнев, встал, ни сдвинуться с места, ни ответить не может, будто ударили палкой.
Тудын [тулын] шапалге волгыдыж дене модылден, мамык гай пушкыдо шолдыра лум пырче-влак тымык южышто чӱчкат. Играя в бледном его [огня] свете, пляшут в тихом воздухе мягкие, как пух, крупные снежинки.
Овоп кылта кырымаште талын олымым почка гынат, шорвондым кажне гана рӱзалтымыж еда сарыште улшо эргыжым шоналта; у тылзе гай волгалтше сорлаж дене шӧртньӧ вуян уржа тӱредаш лектеш гынат, шулын колтымыж еда эргыжым шоналта; кочкаш-йӱаш шинчеш гынат, пурлмыж еда, подылмыж еда эргыжак ушыжлан возеш. Хотя Овоп на молотьбе проворно грясет солому, но при каждом взмахе граблями вспоминает своего сына, находящегося на фронте; во время жатвы ржи с золотистыми колосьями при каждом захвате серпом, похожим на молодой месяц, вспоминает сына; и когда садится она поесть, попить, при каждом глотке приходит на ум сын.
Тумер шеҥгелне Элнет чодыра гай сылне куэр кушкеш. За деревней Тумер, словно леса на Илети, растёт замечательный березняк.
– О-ой, таче мочоло киндым савен улына! Вет тӱжем пуд – манаш веле тиде! – чалемаш тӱҥалше вуян вате кырымашке савырнен ончалын йырымла. – Ит гына ман ынде. Ожнысо гай сапондо дене савыман гын, тиде тӱшка дене шӱдӧ пуд деч утлаже луктын огына сеҥе ыле, – Овоп шоналтен шинчен вашешта да ожно сапондо дене савымым, кызыт машина дене кырымым таҥастарен ойла. – О-ох, сегодня сколько хлеба намолотили! Ведь тысяча пудов – сказать только! – причитает начинающая седеть женщина, оглядываясь на молотьбу. – Не говори. Если, как прежде, молотить цепами, то с этим народом больше ста пудов не выдали бы, – подумав, отвечает Овоп. сравнивая прежнюю молотьбу цепами с нынешней молотьбой при помощи машины.
шкет, ик парня гай, ик вуй – ик почЭти синонимы имеют значение «один». Шкет – «один, кроме которого нет никого или ничего», фразеологизм ик парня гай (букв.: как один палец) имеет значение «один-единственный», употр. с усилительным значением. Устойчивое выражение ик вуй – ик поч (букв.: одна голова – один хвост) означает также «один», встречается в том случае, когда необходимо подчеркнуть, что для совершения какого-либо действия нет сдерживающих обстоятельств.– Э, калта-ак, парня гай ик эргым кодын ыле, ынде тудыжымат пытарышт коеш. – Э, беда, остался, как перст, один сын, теперь, видать, и его прикончили.
Икманаш, шоҥго кува гай улат. Одним словом, ты как старушка.
Эртыше саманым шоналтен колтышо шоҥго кугыза гай койын, эртен кайыше мардеж дене [тумо] шывыге мутлана. Ынде мый гаемак ик яҥгар тумо шкет шоген кодын. [Дуб], похожий на старого деда, задумавшегося о прошедших событиях, ласково разговаривает с пролетающим ветром. Теперь, как и я, остался один крепкий старый дуб.
Тӱшка йӱкыштӧ [Овоп] эргыжын ший оҥгыр гай яндар йӱкшым колеш да кумылжо тодылалтмеш йывырта. Но… аважлан тыге колышташ, Сергейлан йолташыже-влак дене пырля тыге кошташ кугунак логалын огыл. Среди множества голосов [Овоп] слышит звонкий, как серебряный колокольчик, голос сына и, волнуясь, радуется. Но… матери так слушать, Сергею находиться вместе с друзьями пришлось недолго.
О сайте
Инструкция