Пел кож деч кӱшнырак, укш вожышто ур шинча, пӱгыльмӧ нӧшмым сӱвызен кочкеш. Чуть выше середины ёлки, на основании ветки сидит белка, ест семена шишек.
Ур шыдешкыш. Пошкудыжын сӱрзаланымыжым ужын, тетла угыч пӱкшлан ыш кае. Белка рассердилась. Видя капризы соседки, больше за орехами не пошла.
– Кызыт эше ур йошкарге, кӱчык пунан, лӱяш ок йӧрӧ, – ойла кочам. – Тудо лум вочшаш ончыч гына ошалге-сур да кужу, чӱчкыдӧ пунан лиеш. – Пока ещё белка рыжая, с коротким ворсом, стрелять нельзя, – говорит мой дед. – Она только перед первым снегом становится светло-серой с длинным, густым ворсом.
Пел кож деч кӱшнырак, укш вожышто, ошемалтше кужу почшо дене леведалтын, шем пылыш мучашыжым шогалтен, кок ончыл йолжо дене пӱгыльмым ишен кучен, ур шинча. Пӱгыльмӧ нӧшмым сӱвызен кочкеш. На ели, чуть выше середины, на основании ветки, закрываясь длинным беловатым хвостом, подняв уши с чёрными кончиками, зажав двумя передними лапами шишку, сидит белка, очищая, лакомится семенами шишки.